В 70-х годах прошлого века «пылающим континентом» называли Латинскую Америку. Ныне с полным основанием тот же эпитет можно приме­нить по отношению ко всей Африке — от Кейптауна до Каира. Разнятся только масштабы и формы конфликтов — от разгула бандитизма в сравни­тельно спокойной ЮАР до откровенного этнического геноцида в Экватори­альной Африке. Самое удивительное, что мировые СМИ этого как бы и не заме­чают. Правда, в связи с  визитом Дж. Буша на Черный кон­тинент — вспомнили. А заодно обратили внимание и на ситуацию в Либерии, откуда отправился в добровольное изгнание местный президент-диктатор Ч. Тейлор и где перед этим в течение всего нескольких дней было убито свы­ше тысячи мирных жителей. Но вот о том, что кровь в этой небольшой стра­не льется уже свыше 15 лет, а число жертв среди ее граждан за это время вплотную приблизилось к 100-тысячной отметке, — об этом «цивилизован­ное» человечество и средства массовой информации как-то подзабыли. Впрочем, хорошо уже, что вообще вспомнили, что существует такой мате­рик — Африка. И живут там тоже люди — ни мало, ни много, а почти 800 миллионов человек, до которых после окончания «холодной войны», кажется, никому нет никакого дела.

Сказать, что у Африки множество проблем, значит не сказать ничего. Несмотря на колоссальные природные богатства, 33 из 48 наиболее экономически отсталых стран мира находятся именно на этом континенте, за минув­шее десятилетие суммарный долг африканских стран вырос со 116 до бо­лее чем 330 миллиардов долларов. Уровень смертности в Черной Африке в 1,6 раза выше мирового, детская смертность вообще просто чудовищна —  95%, а продолжительность жизни не превышает 53 лет. Еще один бич — эпидемия СПИДа. В настоящее время более 65 % случаев только зарегистрированных заболеваний этой «чумой XXI века» приходят­ся на Африку. На самом деле число больных гораздо больше, поскольку в африканской «глубинке» врачей вообще никогда не видели. Для примера, в армии достаточно благополучной по местным меркам ЮАР служат до 30 процентов ВИЧ-инфицированных — что же говорить о других государствах? И вот на этом столь безрадостном фоне Африканский континент ока­зался втянутым еще и в нескончаемую череду войн и вооруженных конф­ликтов — ими только сейчас охвачено более 20 расположенных здесь стран. Число беженцев и перемещенных лиц превысило 9 миллионов человек, причем понятно, что лишь мизерная часть из них получает хоть какую-то гуманитарную помощь — остальные обречены на постепенное вымирание от голода и нечеловеческих условий существования. Растет жестокость войн — если в 1980-х годах в Африке было убито порядка 4 миллионов человек (в подавляющем большинстве случаев — мирных жителей), то только за пе­риод «первой мировой войны в Африке» в Демократической Республике Конго (бывший Заир) с 1998-го по апрель 2003 года — 3 миллиона. Всего же за время независимого существования африканских государств (примерно с начала 1960-х годов) жертвами вооруженных конфликтов стали более 10 миллионов жителей континента — число, в какой-то мере сопоставимое со значениями потерь мировых войн. Но о последних знают все — а вот на Африку будто махнули рукой. Объясняется это просто. Нефть на Запад идет? Идет. Алмазы, золото, уран на мировой рынок поступают? Поступают. А что происходит за пределами шахт и рудников, Западу с его «золотым миллиардом» всегда было глубоко безразлично.

Начало нынешних конфликтов надо искать в событиях сорокалетней давности — в период деколонизации, когда линии раздела между вновь образуемыми африканскими государствами были проложены совершенно без учета их национального и племенного деления — по тем самым простым прямым, которые так подходили в свое время колонизаторам из европейских стран. Кстати, создается ощущение, что ностальгия по временам гос­подства «белого человека» (которая, в сущности, сродни тоске по «сильной руке»), не угасла в Африке и до сих пор. А где «сильная рука» — там и реп­рессии, и войны. Так происходит везде и всюду, в том числе и в Африке.

Причин же для конфликтов на континенте изначально было превели­кое множество. Во-первых, это огромное многообразие этнического соста­ва — 50 наций и 3 тысячи различных племен, говорящих на разных языках⁶. Естественно, что у «детей природы» (мы не касаемся древних африканских культур, зачастую, кстати, мало уступавших европейским) границы ареа­лов обитания мало совпадали с теми 73 % прямых и дугообразных линий, которые начертали на картах кабинетные лондонские, парижские и брюссельские теоретики. Судя по всему, у них существовали некие негласные договоренности и согласования, плоды которых Африка пожинает и по сей день.

Дальше — больше. На африканские подмостки вышли США (заинтересованные в природных ресурсах и долго прикрывавшиеся режимом, гос­подствовавшим в ЮАР) и СССР (в нашей стране своих ресурсов хватало, но превыше всего была идеология). Одним из результатов развернувшего­ся соперничества стали, например, полтора миллиона погибших во время гражданской войны в Анголе только за 1975-1991 годы.

Вообще говоря, можно понять логику XIX и XX столетий: вначале колониальную, потом — идеологическую. Но вот логику новоявленного «PaxAmericana» понять невозможно. США в данный момент получают только из еще не оправившейся от гражданской войны Анголы до 7 % всей импортируемой нефти, а в перспективе ее объем может составить до 12 % ввозимого «черного золота». В принципе же Африка, по расче­там американских специалистов, способна обеспечить до 25 % всей ввозимой в США нефти — и избавить их от повторения энергетического кошмара 1973 года.

Поэтому теоретически в урегулировании ситуации в Анголе в первую очередь должны были бы быть заинтересованы именно в Белом доме — однако, похоже, Вашингтон ситуация «ни войны, ни мира» в этой африканской стране вполне устраивала и устраивает. По-крайней мере, на наруше­ния введенных в 1993 году международных санкций против движения УНИТА США все эти годы явно смотрели сквозь пальцы. В результате доходы вооруженной оппозиции только от продажи алмазов за последние 10 лет, по оценке экспертов ООН, превысили 4 миллиарда долларов. Через посредников алмазы поступали в Антверпен, а вырученные средства шли в первую очередь на закупки оружия. В результате формирования УНИТА, несмотря на тяжелые поражения 1999 года, понесенные от правительственных войск, сохранили свою боеспособность и в настоящее время насчиты­вают не менее 8 тысяч бойцов (против 90 тысяч солдат регулярной армии). Создается ощущение, что УНИТА используется в качестве фактора давления на Луанду для обеспечения экономических интересов западных стран и Израиля (последний получил эксклюзивные права на закупку ангольских алмазов). Робкие же попытки ООН как-то повлиять на ситуацию в стране фактически прервались после того, как в районе Уамбо в 1998-1999 годах были сбиты два самолета этой организации (при этом 23 человека погибли), а правительство Анголы обвинило миссию ООН в пассивности и нежелании предпринимать конкретные действия для соблюдения условий ранее дос­тигнутых с оппозицией договоренностей. Более того — после ряда пограничных инцидентов у Анголы возник еще и постоянный источник напряженности на границе с Замбией.

Идеологическая и политическая зашоренность лидеров великих дер­жав привела и к тому, что в последние десятилетия в Африке появились такие монстры, которые и просвещенным, и малопросвещенным европейцам со времен Средневековья даже не снились. Взять, к примеру, властителя Центрально-Африканской Республики (а в упоминаемый период — империи) сержанта Бокассу. Кушал своих подданных в течение 13 лет — впол­не возможно, что продолжал бы заниматься этим и далее, и мировое сооб­щество неким косым взглядом все это бы проглядело — а к чему, собствен­но, глядеть? Вот потом уж, после очередного переворота, «узнали мы всю правду про него».

Или Иди Амин Дада, правитель Уганды на протяжении 8 лет. Тоже талантливьгй лидер — число сограждан к концу его правления оказалось при­мерно на миллион меньше, чем до него. Здесь, к сожалению, и нам покаяться не грех — СССР же его оружием, пусть и не зная толком, на что оно идет, снабжал, рассчитывая, что он выберет «социалистическую ориентацию».

Понятно, что в поддержке «идейно близких» режимов от Советского Союза не отставали (а чаще всего опережали) и Соединенные Штаты. Благополучно вытеснив такие старые колониальные державы, как Англия, Фран­ция и Бельгия, они почувствовали себя властелинами здешнего мира. В ито­ге родилось столь одиозное детище, как диктатор Заира Мобуту, умудрив­шийся из потенциально богатейшей страны Африки сделать беднейшую и озлобленную против всех. Она и стала в итоге ареной первой панафриканс­кой войны.

Наиболее трудноразрешимая ситуация сложилась в Центральной Африке, причем положение усугубляется тем, что ее корни уходят в дале­кое прошлое. Еще в XVI веке на берегах африканских Великих озер появи­лось воинственное племя скотоводов — тутси, изрядно потеснивших куда более миролюбивых местных земледельцев — племена хуту. Аборигены же здешних мест — пигмеи тва — были практически вытеснены из социаль­ной жизни тех мест. Несмотря на то, что в Бурунди, например, тутси состав­ляют сейчас всего 14 % населения (в прошлом их доля, видимо, была не больше), они смогли захватить господствующее положение в зе­мельной, денежной и административной сферах, а главное — составить ко­стяк вооруженных сил. В колониальный период германская, а позднее бель­гийская администрации пользовались межэтнической враждой по принци­пу «разделяй и властвуй».

После получения независимости и образования Королевства Бурунди в 1962 году напряженность во взаимоотношениях между хуту и тутси не уменьшилась, а скорее возросла. Последовал ряд политических убийств и государственных переворотов, сопровождавшихся, как правило, кровавыми казнями, причем, если сами перевороты происходили внутри военно-политической элиты тутси, то провоцировали они конфликты уже на межэтнической почве. В частности, в августе 1988 года вооруженные группы хуту напали на деревни тутси, в результате чего всего за четыре дня было выре­зано 20 тысяч мирных крестьян. Столько же погибших (только по офици­альным данным) насчитывалось и в декабре 1991 года после столкновений в столице страны между правительственными войсками и формированиями партии за освобождение народов хуту. Затем — новый переворот и новые этнические чистки, в результате которых только за последние 6 лет погиб­ло свыше 200 тысяч человек. Еще 500 тысяч мирных жителей из числа пле­мен хуту были насильственно депортированы в контролируемые армией тутси зоны — и это при том, что население страны составляет всего около 7 мил­лионов человек.

Сходная ситуация сложилась и в соседней Руанде. Как и в Бурунди, к моменту прихода европейских колонизаторов здесь сложилась господствующая феодальная элита, состоявшая из выходцев племени тутси. В период существования бельгийской подмандатной территории Руанда-Урунди ка­стовая этническая система была закреплена, и тутси (не более 9 % от общей численности населения) активно использовались Брюсселем в колониальном административном и репрессивном аппарате. Тем самым была заложена почва для будущих межэтнических конфликтов, причем ситуация усугублялась еще тем, что Франция, действуя в собственных интересах, поддерживала племена хуту.

В результате в 1959 году, перед формальным обретением Руандой независимости, по этой стране прокатилась дикая резня — 100 тысяч тутси было убито, сотни тысяч бежали в соседние Конго, Заир и Уганду, составив костяк вторгшихся в 1990 году на территорию Руанды военных формирований. Началась гражданская война, приведшая после гибели в авиакатас­трофе президентов Бурунди и Руанды к новой волне террора, только мас­штабы его были еще страшнее — свыше миллиона погибших и два милли­она хуту-беженцев¹³. Последние уже ни на что не надеялись, но, имея на руках десятки тысяч единиц стрелкового оружия, занялись откровенными грабе­жами и мародерством (впрочем, это свойственно вообще для всех противо­борствующих в Черной Африке сторон, где конфликты скорее похожи на столкновения бандгрупп, нежели на действия регулярных армий).

Ареной наиболее масштабной за последнее десятилетие войны на континенте стала Демократическая Республика Конго (ДРК — бывший Заир). Пришедший здесь к власти в середине 1960-х годов Мобуту Сесе Секо пра­вил страной более 30 лет. Естественно, не без посторонней помощи — сто­ило США углядеть в 1975 году в пришедшем к власти в Анголе марксистс­ком правительстве угрозу своим «жизненным интересам» в регионе, как диктаторскому режиму Мобуту были открыты все каналы военной поддер­жки. В результате из Соединенных Штатов в Заир было поставлено оружия на 300 миллионов долларов, а еще 100 миллионов было затрачено на обуче­ние личного состава. Помощь пришлась как нельзя более кстати — за годы своего правления Мобуту довел страну до такой степени нищеты и дегра­дации, что это не могло не вызвать периодических всплесков вооруженных выступлений в Заире.

В 1997 году режим Мобуту был наконец свергнут, и к власти в стране пришел президент Лоран-Дезире Кабила, опиравшийся в основном на хуту. Страна была переименована в ДРК, однако уже в 1998 году конголезские тутси подняли вооруженное восстание. Правительства Руанды, Уганды и Бурунди новый режим тоже явно не устраивал, и при их поддержке быв­шие войска Мобуту быстро объединились с повстанцами тутси и почти уже совсем выбили Кабилу из столицы страны Киншасы, но в том же 1998 году на его стороне выступили Ангола, Зимбабве и Намибия. Прежде всего у Анголы тут был собственный интерес — базировавшиеся на юге ДРК боевики УНИТА при поддержке Уганды постоянно беспокоили ее границы, теперь же появилась возможность создания «пояса безопасности».

На стороне Кабилы сражались также ополченцы из числа руандийских хуту, бежавшие в свое время в Конго. Далее «процесс пошел», и в «африканском доме» все смешалось уже окончательно. Президент ДРК обратился за поддержкой еще и к Чаду, который не замедлил ее предоставить ее в виде своих воинских контингентов, а заодно и к Судану. В итоге в войну в ДРК оказались втянуты так или иначе 8 африканских стран, причем 6 из них непосредственно участвовали в боевых действиях. Иностранные воинские контингенты, вторгшиеся на территорию Конго, насчитывали свыше 35 тысяч военнослужащих, не считая местных войск и антиправительственных формирований. В последние входило до 30 тысяч хорошо орга­низованных и обученных бойцов, оперировавших с территории Руанды и Уганды, что послужило основанием вспомнить о том, что именно в этих двух странах в последние годы США были созданы тренировочные лагеря для подготовки местных военнослужащих к участию в миротворческих опера­циях. В частности, для этих целей в 2000 году Уганде было предоставлено 400 тысяч долларов, Руанде — 325 тысяч. Впрочем, и режиму Кабилы сра­зу после его прихода к власти администрация Б. Клинтона предложила во­енную помощь — так что от позиции США вокруг конфликта в Конго оста­ется весьма двойственное впечатление.

В целом в военных действиях в ДРК прослеживаются три составляющие: борьба Кабилы со стремившимися свергнуть его повстанцами, межэт­нический конфликт между хуту и тутси на востоке страны и вооруженные акции других африканских стран, преследовавших прежде всего собствен­ные цели. Межэтнические конфликты, впрочем, затронули не только тутси и хуту. Так, в июне 1999 года на северо-востоке страны начались стычки между земледельческим племенем ленду и скотоводческим — хема. За не­сколько месяцев было убито свыше 7 тысяч человек, в том числе женщины и дети. Всего же за период с 1998 года в ДРК погибло до 3 миллионов жите­лей при общей численности населения в 43 миллиона, и это не считая мил­лионов беженцев.

После убийства президента Кабилы его место занял сын Жозеф, которому удалось договориться с мятежниками. В начале апреля 2003 года вой­на формально завершилась, были объявлены первые с момента получения независимости в 1960 году всеобщие выборы. В соответствии с мирными соглашениями из ДРК было выведено 15 тысяч иностранных военнослужащих, в том числе 10 тысяч из Руанды, 2,3 тысячи — из Уганды, 2,2 тысячи — из Зимбабве. В стране развернуты миротворческие силы ООН (миссия MONUC), включая войсковые формирования численностью 4251 человек, прежде всего из африканских стран, и с годовым бюджетом в 608,3 милли­она долларов. Вроде бы, все хорошо — но, к сожалению, подобного рода со­глашения уже заключались в 1999 году в Лусаке. Перемирие тогда продли­лось очень недолго и закончилось вспышкой новых столкновений, включая стычки между угандийскими и руандийскими миротворцами. Так что гово­рить о полной стабилизации в ДРК, видимо, еще преждевременно.

Напряженность сохраняется и в других центральноафриканских странах. Так, в 1999 году были подписаны мирные соглашения об окончании длив­шейся 8 лет гражданской войны в Сьерра-Леоне, в ходе которой погибли 200 тысяч человек и 2,5 миллиона жителей стали беженцами (до войны численность населения составляла 4,5 миллиона человек)¹⁶. Тогда же в страну  был направлен контингент миротворцев ООН численностью в 6 тысяч че­ловек, однако это не помешало боевым действиям вновь вспыхнуть в мае 2000 года, причем нападения повстанцев оказались в основном направлены против «голубых касок». Отбить нападения мятежников удалось лишь пос­ле того, как во Фритауне высадились до 900 британских морских пехотин­цев при поддержке 13 истребителей «Харриер» с авианосца «Илластриес». Поступали сообщения, что при этом в тылу наступавших на столицу Сьер­ра-Леоне партизан были высажены британские и американские спецназов­цы, причем последним якобы удалось захватить руководителя повстанчес­кого Объединенного революционного фронта Санко. Планирование и общее руководство боевыми действиями по подавлению вооруженной оппозиции осуществляли британские военные.

Незамедлительной реакцией Совета Безопасности ООН стало реше­ние о резком увеличении числа расквартированных в Сьерра-Леоне миро­творцев. Так, уже 19 мая 2000 года он санкционировал расширение своих во­инских континтентов в стране до 13 тысяч человек, а в настоящее время там находится самая большая из находящихся в данный момент в «горячих точках» войсковая миссия ООН, насчитывающая свыше 17 тысяч «голубых касок» (костяк ее составил нигерийский контингент), с бюджетом в 700 миллионов долларов. Тем не менее, из 45 тысяч повстанцев лишь 16 тысяч сложили оружие и зарегистрировались, более того, неоднократно происходили бло­кады лагерей миротворцев и нападения на них. В результате 90 военнослу­жащих, прежде всего из числа западноафриканских миротворческих сил, были убиты. И все же в 2002 году в стране под эгидой ООН прошли всеоб­щие выборы, после чего обстановка в стране несколько стабилизировалась.

Межэтнический характер носили и три попытки военных переворотов, происшедшие начиная с 1996 года в Центрально-Африканской республи­ке. Избранный в 1993 году президентом Патассе принадлежит к народно­сти сара, его конкуренты — к традиционно правившему страной южному племени якомо. Первые два выступления (в 1996-м и 1997 годах) были подавлены в основном за счет французских интервенционистских сил — присутствие в стране миротворческих контингентов из франкоязычных африканских стран особого влияния на путчистов не оказало.

Попытка переворота, имевшая место в мае 2001 года, грозила более серьезными последствиями. Патассе обвинил Руанду в поддержке мятежников и обратился за помощью к Ливии, которая откликнулась быстро и охотно. Одновременно в ЦАР с территории ДРК прибыли поддерживаемые Угандой бойцы из конголезского повстанческого движения, к ним, по некоторым сообщениям, присоединились и военнослужащие из Чада. Интерна­ционализация конфликта грозила весьма серьезными последствиями, тем более что на действия Ливии весьма болезненно отреагировали США. Быс­трое подавление путча разрядило обстановку, однако отрывочные сообще­ния о начавшихся после провала мятежа репрессиях против якомо вряд ли позволяют говорить о полном разрешении кризиса в стране.

Одним из основных источников напряженности в регионе стала Сомали. После неудачной войны с Эфиопией эта страна фактически распалась примерно на 20 феодальных уделов, контролируемых полубандитскими формированиями, воцарились разруха и голод. В 1992 году ООН (фактичес­ки по инициативе США, окрыленных успехами операции «Буря в пустыне») попыталась повлиять на ситуацию в Сомали путем проведения «воен­но-гуманитарной операции». Миссия получила наименование UNOSOM (американское наименование операции — «Возрождение надежды»). В ап­реле 1992-го в стране высадились первые контингенты морской пехоты США, а к лету 1993 года численность контингента войск ООН достигла 28 тысяч человек, поддерживаемых вертолетами и тяжелой бронетехникой. Миротворцы, тем не менее, наткнулись на упорное сопротивление со сто­роны отбросивших междоусобные противоречия вооруженных группиро­вок; за несколько месяцев число потерь среди «голубых касок» превысило 150 человек. После гибели в 1993 году 18 американских спецназовцев, пы­тавшихся захватить полевого командира Айдида, американский контин­гент совершил бесславную ретираду из страны, и к 1995 году UNOSOM пре­кратила свое существование, бесплодно выбросив на ветер 1,7 миллиарда долларов.

В 2000 году в Сомали худо-бедно, но было образовано переходное правительство — в настоящее время оно контролирует некоторые районы сто­лицы страны Могадишо, но не более того. Между делом на севере страны появились два самозваных государства — Сомалиленд и Пунтленд, прочие территории управляются полевыми командирами по клановому принципу. По оценкам ООН, до 1,6 миллиона сомалийцев сейчас находятся на грани голодной смерти, а межклановые и межрелигиозные (между чернокожими христианами Юга, поддерживаемыми Кенией, и мусульманами Севера) только за первые три года нынешнего столетия унесли до полумиллио­на жизней. В довершение ко всему на территории страны разместились де­сятки баз и учебно-тренировочных лагерей исламистских террористичес­ких организаций, которые весьма активно действуют на территориях со­седних государств, способствуя интернационализации конфликта вокруг Сомали. Предполагается, в частности, что именно с территории этой стра­ны боевиками «Аль Каиды» были организованы взрывы около посольств США в Кении и Танзании в 1998 году, унесшие жизни 224 человек. Кроме того, с территории Сомали оперирует так называемый «Фронт освобождения оромо» (ФОО), борющийся за создание собственного государства на территории Эфиопии (там численность племен оромо составляет до 40 % населения страны) и Кении.

Вооруженный конфликт между Эфиопией и Эритреей длится уже бо­лее 12 лет, унося каждый год десятки тысяч жизней мирных жителей (в том числе и на почве голодной смерти, меж тем как Эритрея, например, тратит свыше 30 % своего ВВП на военные расходы — самый высокий по­казатель в мире). Вначале он носил достаточно интенсивный характер, с участием авиации (в бой бросались только что закупленные Эфиопией «Су-27» и эритрейские «МиГ-29»), танков и артиллерии. Затем конфликт перешел в вялотекущую стадию, однако уже в 1999 году Эфиопия обвинила свою бывшую провинцию Эритрею в том, что та поддерживает сепаратистов, действующих с территории так и не вышедшей из состояния многолетней пол­ной анархии Сомали. Аддис-Абеба направила на юго-запад этой страны до 3 тысяч своих солдат с танками, авиацией и артиллерией и создала собственную буферную зону глубиной до 400 километров. Кроме того, она ока­зала поддержку авиацией и артиллерией оппозиционной Айдиду группировке «Армия сопротивления раханвейн», что позволило той захватить стратегически важный город Байдоа в 250 километрах от Могадишо¹⁷. В этот момент Ливия отозвалась на призыв Айдида и выступила на стороне Сомали и Эритреи, а Кения, которой вовсе не улыбалось видеть на своей территории десятки тысяч беженцев (а заодно и боевиков из эфиопских  антиправительственных организаций, включая ФОО), заявила о поддерж­ке Аддис-Абебы. Американцы тоже внесли свой скромный вклад в местные конфликты, объявив Сомали вотчиной «Аль Каиды» и на­неся ракетно-бомбовые удары с воздуха то ли по террористам, то ли по мир­ным объектам (похоже, в Вашингтоне так и не смогли простить сомалицам свое фиаско 1993 года).

Тем не менее, к настоящему времени конфликты в районе Африканского Рога удалось если не потушить, то, по крайней мере, поставить под кон­троль. Между враждующими сторонами прошли переговоры в рамках Организации африканского единства (ОАЕ), с июля 2000 года на границе между Эфиопией и Эритреей функционирует миссия ООН UNMEE, насчи­тывающая более 4 тысяч военнослужащих, с бюджетом в 231 миллион дол­ларов. Побережье Сомали в антитеррористических целях блокировано с моря кораблями США, Великобритании и ФРГ, а на суше союзником США выступила Эфиопия (преследуя, впрочем, собственные цели — предотвра­тить отторжение от страны обширных районов, населенных этническими сомалийцами). Так что боевые действия на Африканском Роге пока стихли. Вот только — надолго ли?

В то же время в соседнем Судане никакого прогресса в урегулирова­нии длящейся более 20 лет гражданской войны и близко не видно. Основ­ными конфликтующими сторонами здесь выступают центральное прави­тельство, представляющее мусульманское большинство страны, и борю­щиеся с ними сепаратисты из Суданской народно-освободительной армии (СНОА). Последние представляют христианскую (коптскую) общину Суда­на, состоящую из проживающих на юге страны негроидных племен. Ору­жие для СНОА поставляет в основном Аддис-Абеба, средства поступают от достаточно богатой коптской общины Египта, а хартумский режим субсидируется монархиями Персидского Залива, что позволило центральному правительству довести свой военный бюджет до 600 миллионов долларов — около половины всех госбюджетных расходов. Непосредственно на ведение боевых действий уходит до 400 миллионов долларов в год. Результат конф­ликта — до 1 миллиона погибших и до 9 миллионов человек находящихся на сегодняшний день на грани голодной смерти при общей численности на­селения в 20 миллионов. Каких-либо попыток урегулировать конфликт из­вне по сути не было, зато страну активно осваивают исламские террорис­тические организации, включая все ту же «Аль Каиду». Кроме того, здесь действует до двух десятков баз вооруженных отрядов алжирских фунда­менталистов.

Почти во всех африканских странах продолжают действовать группировки мятежников и просто бандитов. В Уганде, к примеру, орудует «Ар­мия сопротивления Господня» (АСГ), «пророк» которой пытается заставить сограждан жить по ветхозаветным законам (трактуемым весьма своеобраз­но: им, к примеру, запрещается пользоваться любыми средствами передви­жения). В случае же недопонимания со стороны соплеменников тем по­просту и без лишних разговоров рубят руки и ноги. Помимо укрепления общественной нравственности, боевики еще и похитили до 20 тысяч несовершеннолетних, причем мальчиков приучают грабить и убивать, а девочек используют в качестве обслуживающего персонала или же понуждают заниматься проституцией.

Впрочем, рассматривать АСГ просто как бандформирование нельзя, иначе она не смогла бы на протяжении 15 лет успешно бороться с центральным правительством. Здесь, как и в большинстве других африканских стран, в основе конфликта лежат межэтнические противоречия. АСГ поддерживается племенем ачоли, оказавшихся после прихода к власти в Кампале южан на положении граждан второго сорта. Для борьбы с повстанцами централь­ное правительство с марта 2002 года сосредоточило на севере страны до 14 тысяч военнослужащих, усиленных танками и вертолетами (численность АСГ к тому времени составляла около 3,2 тысячи человек, хотя эти данные могут быть весьма заниженными). Благодаря решительным действиям к началу 2003 года удалось уничтожить или взять в плен до 2 тысяч боеви­ков, при этом на стороне Кампалы выступала СНОА. Последнее вызвало серьезное недовольство Хартума, однако ряд нападений АСГ на суданские поселения нежданно-негаданно сделал две страны союзницами в борьбе с экстремистами ачоли.

Летом 2002 года при посредничестве религиозных деятелей между АСГ и Кампалой были подписаны мирные соглашения, которые, однако, окончательно рухнули в марте 2003-го — судя по всему, АСГ воспользовалось перемирием лишь как передышкой для наращивания собственных сил. Очередной конфликт повстанцев с правительственными войсками обо­стрился в мае 2003 года, и исход его трудно предсказуем.

В целом приходится констатировать, что на африканском континенте действия миротворческих сил оказались малоэффективными. Договоренности, заключенные при посредничестве ООН и ОАЕ, неоднократно нару­шались, а наспех сколоченные контингенты межафриканских сил были слишком слабы, чтобы разъединить конфликтующие стороны. Потерпев полное фиаско в Сомали, США уже не рисковали посылать в Африку свои войска, ограничиваясь лишь тыловой поддержкой, поставками оружия и обучением местных формирований. Это, впрочем, не означает, что Соеди­ненные Штаты ослабили свое внимание к континенту, от ресурсов которого они в значительной степени зависят. Ставка была сделана, в частности, на формирование Африканских сил быстрого реагирования (СВР), состоящих из 12 тысяч парашютистов с современным вооружением из 7 африканских стран со стабильными режимами. К настоящему времени под руководством «зеленых беретов» из 3-й группы специального назначения уже прошли подготовку около 9 тысяч военнослужащих из Сенегала, Кении, Малави, Бенина, Мали и Нигерии, причем основная ставка делается на последнюю (в состав СБР вошли уже три нигерийских батальона).

Параллельно под эгидой ООН и ОАЕ создаются региональные Западноафриканские миротворческие силы (ЭКОМОГ), костяк которых опять-таки составляют нигерийцы как представители наиболее сильной в военном отношении страны Экваториальной Африки. ЭКОМОГ прошел достаточно успешную обкатку в Сьерра-Леоне и, видимо, будет применяться совмест­но с африканскими СБР.

С ЭКОМОГ взаимодействует и ЭКОВАС — экономическое сообщество стран Западной Африки. На проходившем в 1998 году в городе Ямусукро (Кот-д’Ивуар) саммите министров иностранных дел и обороны сообще­ства было принято решение о финансировании миротворческих опера­ций ЭКОМОГ. Первой операцией такого рода должно было стать разъеди­нение враждующих сторон в Гвинее-Бисау силами 1450 военнослужащих из Бенина, Гамбии, Того и Нигера. Однако в связи с проведением аналогич­ной операции в Сьерра-Леоне ЭКОВАС заявила, что в состоянии обеспе­чить присутствие в Гвинее-Бисау не более чем 600 миротворцев, итогом  стало возобновление военных действий между центральным правитель­ством и военными путчистами.

Вместе с тем, ряд конфликтов продемонстрировал, что взятие ситуа­ции под контроль было возможно лишь при участии европейских держав, прежде всего Франции и Великобритании. Франция, например, содержит в Африке относительно небольшой контингент из состава Иностранного легиона (5 тысяч человек), однако, как показала практика, способна в крат­чайшие сроки существенно нарастить его численность. Кроме того, при не­посредственной поддержке Франции создаются межафриканские регио­нальные силы (МАРС), при этом Париж взял на себя обязательства подго­товить и экипировать по одному батальону от стран-участниц МАРС. В их число входят Гана, Гамбия, Гвинея, Гвинея-Бисау, Кабо-Верде, Кот-д’Иву-ар, Мавритания и Сенегал.

Начиная с 1998 года регулярно проводятся учения контингентов МАРС. В первом из них была сформирована 3,5-тысячная бригада из военнослу­жащих 11 африканских стран, ее задачей была проводка гуманитарных кон­воев и создание зон безопасности. Расходы на учения в размере 6,5 милли­она долларов Франция взяла на себя. Впоследствии к аналогичным манев­рам привлекались и мелкие подразделения стран НАТО — США, Франции, Великобритании, Испании и др.

На юге континента основу миротворческих сил должна составить армия ЮАР. В 1998-2000 годах там прошла серия учений, которые обеспечивали, в частности, тяжелые военно-транспортные самолеты ВВС США. Помимо ЮАР, к ним были привлечены подразделения армий Анголы, Зим­бабве, Лесото, Замбии, Мадагаскара и Намибии.

Кроме этого, в рамках Западноевропейского союза были созданы «Южные евросилы», куда вошли части и соединения ВМС, ВВС и сухопутных войск от Испании, Италии, Португалии и Франции. В зону их ответственности были включены Марокко, Алжир, Тунис, Ливия и Египет. Численность сформи­рованной в 1996 году группировки — 25 тысяч человек — явно превосходит необходимую для обычной миротворческой операции и, скорее всего, «Юж­ные евросилы» предназначены еще и для взятия под свой контроль источ­ников энергоносителей в Северной Африке при обострении там ситуации.

С момента обретения Африкой независимости бесчисленная череда войн и вооруженных конфликтов и переворотов прокатилась по континен­ту, затронув практически все его страны. Одних лишь военных переворо­тов начиная с 1960 годов, в Африке произошло 111, и это не считая неудав­шихся (из числа последних три попытки было совершено только за минув­ший год: две — в Нигере, одна — в Кот-д’Ивуаре). Продолжают тлеть очаги межэтнической и межконфессиональной розни. Население континента влачит полуголодное существование, основная часть его пребывает в полнейшей нищете. А потому очевидно, что никакие единичные миротворческие и гуманитарные операции не способны положить конец вспышкам насилия и экстремизма — необходимо коренное изменение существующего миропо­рядка, срочные меры по преодолению вопиющей нищеты, отсталости и бо­лезней. Без этого говорить о хотя бы элементарной военно-политической стабильности в Африке просто не имеет смысла.