Едва ли можно ожидать от современной науки универсального понимания природы творчества, полностью удовлетворяющего всем собранным фактам и всякого рода запросам. Знания эти еще очень удалены от желаемой степени близости к истине. Однако постоянное сокращение такой удаленности, поиск новых задач, новых путей, видимо, необходимы, поскольку всякое продвижение в этой области весьма значимо для развития всех проблем исследования твор­чества, а, следовательно, для совершенствования управления творчеством человека и объединений людей. Сдвиги в понимании природы творчества сейчас весьма вероятны, поскольку в наши дни нет достаточно утвердившейся позиции, хотя накоплено множество различных точек зрения, представлений. Остановимся на двух наиболее распространенных из них.

Первая рассматривает творчество как деятельность человека, создающую новые, оригинальные ценности (в области искусства, техники, науки, практики), имеющие общественную значимость. Другая точка зрения связывает твор­чество с деятельностью человека, направленной на самовыражение, само­актуализацию личности.

И та, и другая точки зрения, несомненно, охватывают весьма важные стороны творчества. Первая акцентирует внимание на новообразованиях в об­ласти вещей и идей, возникающих в итоге человеческой деятельности; вторая тесно связана с областью побуждений к творческой деятельности, с ее мотива­цией. Но каждая из них в ходе своего развития наталкивается на существенные трудности, отчетливо обнаруживая при этом свою ограниченность. Точка зрения, которая связывает понимание творчества с оригинальными продуктами деятельности человека, имеющими общественную значимость, не охватывает множество фактов, устойчиво утвердившихся на уровне здравого смысла, а не­редко и на уровне науки и относящихся во многих случаях к категории творчест­ва. Широко распространены, например, убеждения о творческом поведении животных в ходе решения ими всякого рода проблем в естественных условиях и условиях научного эксперимента. Множество научных работ посвящено твор­честву детей. Большинство ученых усматривают творчество в самостоятельном решении «головоломок», задач на сообразительность людьми почти любого уровня умственного развития. Однако эти акты непосредственно не представ­ляют собой общественной значимости. В истории культуры — искусства, науки, техники — зафиксированы факты, когда выдающиеся творческие достижения долгое время не обретали общественной значимости. Нельзя же думать, что в период замалчивания деятельность их созидателей не была творческой, а ста­новилась таковой только с момента признания.

Надо полагать, что ограничение понятия «творчество» деятельностью чело­века неоправданно: это ограничение игнорирует категорию взаимодействия — источника любого развития, любого движения. В связи с активным проникнове­нием категории деятельности в психологию человека роль взаимодействия в творчестве стала отодвигаться на второй план. Такое оттеснение станови­лось все более отчетливым по мере нарастания роли категории деятельности в психологической теории. Под влиянием данной тенденции существенно изме­нились и ведущие элементы в структуре подчиненного ей психологического зна­ния. Все большее значение приобретало осознаваемое, целенаправленное. Неосознаваемому отводилось скромное место в виде автоматизированного ранее осознаваемого.

Надо специально отметить, что то направление, которое теперь называют деятельностным подходом, несомненно, сыграло в свое время важную, прогрес­сивную роль. Оно явилось необходимым этапом в поступательном развитии психологии, послужило ценным средством организации экспериментальных ис­следований, сформировало в своих недрах возможность к дальнейшему поступа­тельному развитию науки. Однако вслед за тем собственное развитие этого нап­равления (на старых принципах) закономерно приобрело отрицательное уско­рение.

Ограниченность рассмотренных здесь точек зрения на природу творчества отчетливо проявляется и тогда, когда встает необходимость использовать их для разработки критериев творческой деятельности, современной структуры знаний о творчестве, определения места различных наук, в том числе и психологии, в этой структуре, формирования стратегии комплексного исследования твор­чества.

Для дальнейшего продвижения в области понимания природы творчества необходимы решительный прорыв в направлении от особенного ко всеобщему, расширение исходного представления о творчестве.

С этой целью и выдвинуто понимание творчества как источника и механизма движения (взаимодействия, ведущего к развитию) — атрибута материи.

Можно ли понимать творчество как атрибут материи? Подавляющее боль­шинство исследователей этой области относятся к такому подходу весьма скептически: одни отвергают его без какой-либо аргументации, ограничивая творчество деятельностью человека, группы людей и г. п.; другие говорят, что такой подход лишает человека как субъекта творчества качественного своеоб­разия, приводит к той или иной форме натурализма в истолковании творчества. Обращаясь к названной проблеме, прежде всего, рассмотрим те положения, которые послужили основанием понимания творчества как атрибута материи. Как это часто бывает, пути к предложенному нами пониманию творчества уже  были  намечены   в   начале XX  столетия.   Узкому   пониманию  творчества (в котором понятие «творчество» употреблялось лишь применительно к дея­тельности человека) противопоставлялось его широкое понимание. В широком смысле оно приписывалось и неживой природе, и живой — до возникновения человека. Творчество ставилось в основу эволюции мира. Творчество человека рассматривалось как одна из фаз движения от старого к новому. Утверждалось, что эта фаза продолжает собой творчество природы, что то и другое состав­ляют один ряд, не прерывающийся никогда. Само положение «творчество — атрибут материи» при этом не формулировалось.

Широкое понимание творчества дает сейчас возможность ввести проблему творчества в контекст проблемы развития (точнее — движения), т. е. приложить к проблеме творчества все те огромные знания, которые накоплены в исследо­ваниях развития.

Конечно, конкретные источники и механизмы развития элементарных частиц и галактик, химических элементов, животных и растений не тождественны конкретным источникам и механизмам развития человека и общества людей. Иначе говоря, творчество человека, общества людей не тождественно другим его формам. Все это — единая цепь различных форм. Творчество человека — одна из таких форм. И вместе с тем эта форма — одно из выражений атрибута материи.

На каком же основании следует полагать, что признание творчества атри­бутом материи лишает человека как субъекта творчества качественного своеоб­разия, приводит к той или иной форме натурализма в исследованиях творчества? На каком основании понятие творчества следует ограничивать сферой деятель­ности человека, отвергать широкое понимание творчества (отвергать, следова­тельно, даже творчество высших животных)? Причины этого (в условиях материалистического мировоззрения) можно видеть только в глубоко автоматизированных штампах, стереотипах мышления.

В общем виде к числу таких причин следует отнести неосознаваемый ныне многими исследователями недопустимый понятийный разрыв между человеком, обществом и другими формами природы. В господствующей у нас системе поня­тий человек, общество оказались противопоставленными другим формам приро­ды, отделенными от них непроходимой гранью. Это наглядно проступает, нап­ример, в известной характеристике философии как науки о всеобщих законах природы, общества и мышления (сейчас чаще мышлению противопоставляются природа и общество), где терминологически общество и мышление отчленяются от природы. Подрывается принцип единства мира, его развития и функциониро­вания. Мышление человека, общество людей представляются не как качественно особые формы природы, высокоорганизованной материи, а как нечто противо­положное ей. Разрыв природы, общества и мышления, природы и человека, взгляд на человека как на нечто выходящее за пределы природы, а, следователь­но, и неподчиняющееся ее законам санкционируют подмену исследований жизни общества, человека, безудержными фантазиями, иллюзиями, утопиями.

Итак, творчество — атрибут материи, источник развития, движения — взаимодействие, ведущее к развитию, развивающее взаимодействие.

Определим теперь содержание психологического аспекта изучения творчест­ва. Для этого надо рассмотреть проблему природы психического, прежде всего в проблеме его онтологического статуса.

Непосредственному рассмотрению проблемы онтологического статуса психи­ческого необходимо предпослать хотя бы самый общий терминологический ана­лиз. Надо выяснить, каковы исходные определения ряда понятий; в их преде­лах и с их позиции следует рассматривать материал, не нарушая при этом одного из основных законов логики — «А есть А». Нарушения этого закона нередко происходят под видом применения диалектики: формально-логическому закону «А есть А» противопоставляется закон развития, движения — «А не есть А». Однако диалектику как теорию развития, движения не следует смеши­вать с формальной логикой, которая необходима для ведения научных дискус­сий. В частности, она важна для полноценного изложения самих законов разви­тия: по законам диалектики мы ориентируемся в проблемах развития, движения вещей и явлений; по законам формальной логики мы оперируем моделями этих вещей и явлений, не нарушая при этом адекватности оперирования моделями оперированию их оригиналами, т. е. из­бегая «расхождения слова идела».

Центральное место в психологии творческого потенциала человека (далее ТПЧ) занимает структурно-уровневая кон­цепция психологического механизма творчества. Центральное звено этого меха­низма составляют структурные уровни его организации, сформировавшиеся как преобразованные этапы онтогенеза поведения. Функционирует механизм фазно: смена фазы есть смена доминирующего структурного уровня организа­ции механизма. Последовательность смены определяется порядком уровневой организации. Каждому уровню соответствует специфическая для него фаза. Каждой фазе присущи наряду с общими законами функционирования механиз­ма специфические законы (это обстоятельство наталкивает на мысль о слож­ной, многоуровневой детерминации каждого конкретного акта поведения). При решении различных творческих задач возникают весьма своеобразные сочетания смен. Однако во всех случаях решение опирается на побочный (субдоминантный) продукт действия. Структурно-уровневая концепция раскры­вает понятие кванта творчества (минимальная амплитуда смены, доминирую­щих уровней). Эта смена представляет вместе с тем исходный психологический критерий творчества. Трудность решения творческой задачи может быть изме­рена величиной амплитуды таких смен.                   

В пределах центрального звена механизма человек выступает как абстракт­ный оптимально развитый субъект. Периферические звенья представляют диф­ференциальные характеристики механизма, обогащая понятия творческих способностей качеств творческой личности, типологии творцов (в частности, та­ланта, гениальности), дают возможность шкалирования ТПЧ.

К общей психологии ТПЧ примыкают его социальная психология (психоло­гия творческих групп, коллективов, творческого общения, среды, сверхновых, организаций, социально-психологического механизма творчества) и психофи­зиология (психофизиологический механизм ТПЧ). Связь этих дисциплин со смежными конкретными науками и практикой осуществляется посредством прикладных психологических наук типа психологии научного, технического, ху­дожественного творчества.

Анализ развития психологии творчества и современного представления о психологической структуре ТПЧ дает возможность сформулировать основные черты современной стратегии исследования и реализации творческого потенциа­ла человека. Центральное место в этой стратегии занимают три ранее упоми­навшихся типа знания: 1. Созерцательно-объяснительный, непосредственно связанный с житейским опытом. Этот тип удовлетворяет потребности общения, любознательности, мировоззрения. Имеет созерцательный способ приобретения знаний: исследователь не выступает причиной изучаемых событий, фиксирует­ся лишь поверхность явлений, представления о их сущности произвольны. Пси­хологические теории не выращиваются из собственной ткани этой науки и в силу этого инородны сущности психологических событий. 2. Эмпирический тип, формирующийся в недрах созерцательно-объяснительного знания, трансформирует и включает в себя его содержание. Имеет действенный способ приобретения знаний, который, однако, не учитывает внутрипредметных преобразований (они остаются в «черном ящике»). Описывается достигший практического эффекта способ воздействий на объект исследования, который отражает эмпири­ческую закономерность. Данный тип имеет непосредственную связь с практикой; связь эта реализуется беспредельно расширяющимся рядом вовлекающихся в исследование практических задач, решение которых порождает конгломерат знаний — эмпирическую многоаспектность. 3. Действенно-преобразующий тип, формирующийся в недрах эмпирического и включающий в себя его содержание. При опере на генезис исследуемых явлений, их расчленения на структурные уровни организации вырабатываются объективные критерии упорядочивания эмпирической многоаспектности. Выделяется специфический предмет исследо­вания, устанавливается его место в системе комплексного изучения явления. Вскрываются внутрипредметные взаимодействия. Связь с практикой становится опосредствованной. Выделяются полюса абстрактных и конкретных знаний. Фор­мируется сложная стратегия исследования действенно-преобразующего типа. Принцип построения упомянутой стратегии можно представить в перспек­тивной схеме взаимоотношений психологии ТПЧ со смежными науками, входя­щими в систему его исследования.

Левый полюс такой схемы составляет спектр абстрактно-аналитического знания, изучающий соответствующий спектр структурных уровней организации жизни (сюда включается и общественная жизнь). Данный спектр представлен психологией и смежными с ней абстрактно-аналитическими дисциплинами — социологией и физиологией (это ближайшие науки; мы не приводим здесь весь комплекс такого рода наук, а подразумеваем его). Межуровневые связи иссле­дуются соответственно социальной психологией и психофизиологией. Правый полюс представлен спектром конкретных наук (педагогических, медицинских, технических, науковедческих, искусствоведческих и др.). Связь между обоими полюсами реализуется системой прикладных наук (каналы их связей двусто­ронние). Функциональный аспект данной схемы представляет стратегию комплексного исследования. Конкретные науки следят за практикой, выявляют ее трудности, описывают и анализируют их на созерцательно-объяснительном уровне, решают репродуктивные проблемы. Другие проблемы подвергаются эмпирической обработке. Решаются практические задачи, сложность которых доступна возможностям эмпирии. Иногда при этом возникает эмпирическая многоаспектность — дисперсия конкретности с позиции субъективных крите­риев. Эмпирическая многоаспектность становится предметом исследования прикладных наук крыла конкретного знания. Осуществляется дисперсия кон­кретности с позиции объективных критериев — структурных уровней организа­ции явлений. Формулируются соответствующие заказы-проблемы к прикладным наукам крыла абстрактно-аналитического знания. В каждой из таких приклад­ных наук решаются репродуктивные и выводные проблемы (с помощью банка данных). Остальные переформулируются в заказы-проблемы к абстрактно-аналитическому полюсу системы. Данные проблемы вводятся на этом полюсе в контекст абстрактно-аналитического знания и соответствующим образом ис­следуются. Решения творческих абстрактно-аналитических проблем приводят к перестройке теории. Полученные достижения изучаются прикладными наука­ми крыла абстрактно-аналитического знания. Прикладные науки крыла кон­кретного знания получают соответствующие проблемы-рекомендации, в том чис­ле выполняется и заказ-проблема, послужившая толчком к предшествующему сдвигу. Передаются рекомендации конкретным наукам, что и создает возмож­ность построения аналитико-синтетических моделей явлений практики. Такого рода модель, пройдя процесс эмпирической доводки, преобразуется в практиче­ское руководство и внедряется в практику. Процесс эмпирической доводки необходим, так как аналитико-синтетические модели неизбежно несовершен­ны. Вместе с тем эмпирическая доводка — условие не только выработки прак­тического руководства, но и постановки новых научных проблем-заказов.

Эта схема описывает творческий конвейер. Для решения сверхновых проб­лем нужна предельная свобода действий.

Развитие поставленных проблем в значительной мере расширит современные возможности управления творческим потенциалом человека по линиям научной пропаганды, отбора, обучения людей, создания разного рода коллективов и непосредственной реализации их творческих возможностей.