И заключение БТО, и Рэскин, и Ликкен единодушно и категорически протесту­ют против применения детектора лжи для предварительного испытания при приеме на работу. С другой стороны, это излюбленная метода множества работодателей, профессиональных операторов детектора лжи и даже многих государственных чи­новников, особенно работающих в разведывательных управлениях. И несмотря на то что детектор чаще всего используется именно при приеме на работу, научные исследования о том, насколько точно он выявляет ложь кандидатов, до сих пор не

| проводили. Понять это нетрудно, ибо определить истину при исследовании на мес­те не так-то легко. Одним из способов такого определения могло бы стать изучение

| ситуации, когда принимают всех кандидатов вне зависимости от результатов испы­таний, а затем устанавливают за ними рабочий надзор. Другим же способом могло явиться детальнейшее исследование прошлой трудовой деятельности кандидатов с целью определить, что и как они солгали при самопредставлении. Но такие иссле-

| дования стоили бы очень и очень дорого. Пока же на эту тему были проведены всего два исследования по аналогии, и одно из них показало высокую точность результа­тов испытаний на детекторе, другое — низкую ³⁶. Кроме того, между этими двумя  исследованиями слишком много несоответствии и слишком много неоднозначного в каждом из них, чтобы на их основании делать какие-либо серьезные выводы.

Судить же о точности результатов испытания на детекторе при приеме на рабо­ту, основываясь на исследованиях подобных испытаний в уголовной практике (см. предыдущую подглавку), нельзя. Здесь испытания проходят совсем другие люди, другими являются и сами испытующие, и применяемые ими техники. Для того что-¹ бы получить работу, кандидаты обязаны пройти тест, в то время как уголовные по­дозреваемые имеют возможность выбора, проходить этот тест или нет, причем их отказ никак против них не свидетельствует. Рэскин говорит, что предварительное тестирование на детекторе лжи «является принудительным и, вероятно, вызывает чувство возмущения, которое может сильно повлиять на точность результатов»³⁷.

То, что в обоих случаях поставлено на карту, также весьма различно. Наказа­ние за разоблачение обмана в предварительном тестировании при приеме на работу гораздо меньше, чем в делах уголовных. А поскольку ставки ниже, то и боязнь ра­зоблачения лжецы здесь испытывают в гораздо меньшей степени, и поймать их] труднее. Правда, честные и очень желающие получить работу люди могут бояться, что их оценят неправильно, но именно из-за этого страха их и могут неправильно оценить.

Контраргумент, выставляемый в таких случаях защитниками использования детектора лжи при приеме на работу, заключается в том, что эта техника делает свое дело. Множество кандидатов после такого испытания получают допуски к та] ким вещам, о которых и не подозревали до испытания. И это аргумент практиче­ский. И не имеет значения, насколько точно детектор выявляет лжецов, если в ре­зультате все равно выявляются те, кого не надо принимать на работу. А значит, детектор полезен. Правда, Ликкен возражает, замечая, что сама эта практичность может оказаться необоснованной ³⁸.

Количество сделанных в ущерб самим себе признаний может превышать реаль­ное состояние дел; некоторые из этих признаний могут оказаться фальшивым» сделанными под давлением. К тому же те, кто сделал признание, не дающее в можности быть принятым, могли сделать это и не от испуга перед детектором. Б точных исследований в этой области нет возможности узнать ни того, сколько л~ дей, провалившихся на таких испытаниях, являются в действительности честным ни того, сколько прошедших это испытание обворовывают затем своих работода лей.

Гордон Барланд, психолог, подготовленный Рэскиным, приводит соверше другие выводы в пользу применения детектора. Он изучил 400 кандидатов на ра ту, таких как водители грузовиков, кассиры, кладовщики и т. п., посланных рабо^—дателями в частные фирмы для прохождения испытаний на детекторе. Половина 155 кандидатов, определенных как обманщики, признались в этом сразу же пос объявления результатов испытаний. В то же время Барланд обнаружил, что раб тодатели, даже не дожидаясь результатов, 58 % из этих лжецов уже приняли на работу. «Множество работодателей пользуются испытаниями на детекторе не для того, чтобы решить, брать или не брать человека на работу, а скорее для того, какую определить ему должность. Например, если кандидат будет признан алкоголиком, то его возьмут докером, а не шофером»³⁹.

Барланд верно указывает на то, что наибольший интерес представляют те 78 че­ловек, которые, будучи определены как лжецы, не признали этого, ибо они могли просто оказаться жертвами ошибок неверия правде. Он говорит, что 66 % из них все же были приняты на работу, однако мы не имеем возможности узнать, взяли их именно на ту работу, на которую они хотели устроиться, или же результаты испы­таний все же помешали им в этом. Большая часть из непринятых и отрицавших свою ложь, скорее всего, была отбракована на.предварительном собеседовании, происходившем еще до испытания на детекторе. «Только очень небольшая часть (менее 10 %) кандидатов, определенных как обманщики, но не признавших это, были забракованы потенциальными работодателями именно на основании испыта­ний на детекторе»⁴⁰.

Как относиться к этим менее 10 % и сколько вреда причинено ими, зависит от базовой нормы лжи. Базовая норма является статистическим показателем дей­ствительности; например, базовая норма виновных среди подозреваемых в уголов­ных преступлениях и проходящих испытание на детекторе весьма высока и достига­ет порой 50 %. (Как правило, детекторные испытания проходят далеко не все, а только небольшая группа подозреваемых.) Исследования же Барланда позволяют выявить, что базовая норма лжи среди кандидатов на работу составляет около 20 %. Примерно одного из пяти кандидатов, лгущих при испытаниях, не берут на работу.

Если даже признать, что детектор более точен, чем это представляется на са­мом деле, базовая норма в 20 % делает результат слишком малоутешительным. Рэскин, возражая против применения предварительного испытания на детекторе при приеме на работу, принимает результативность детектора за 90 %: «Исходя из этих соображений, предварительные испытания на детекторе лжи при приеме на работу имели бы следующие результаты (из расчета на 1000 кандидатов): из 200 обманывающих 180 были бы верно определены как обманщики, 20 же неверно опре­делены как говорящие правду; из 800 говорящих правду 720 были бы правильно оп­ределены как говорящие правду, а 80 неправильно определены как обманщики. Из 260 человек, определенных как обманщики, 80 на самом деле были бы правдивыми. Таким образом, из признанных обманщиками оказался бы 31 % правдивых людей. Это очень высокая норма ошибок неверия правде, ведущая к отказу от использова­ния детектора в качестве основы для принятия решений. Таких результатов не было бы в уголовных расследованиях, поскольку базовая норма лжи там составляет 50 % и более, и такая точность техники не привела бы к такому высокому уровню I ошибок»⁴¹.

Здесь возможны следующие контраргументы: оценка базовой нормы лжи ере- Iди кандидатов на работу в 20% может оказаться заниженной. Этот результат I основывается только на одном исследовании, проведенном в штате Юта. Вполне воз- I можно, что в штатах с меньшим количеством мормонов процент лжецов будет выше, I Однако даже если он достигнет 50 %, противники предварительного испытания мо- I гут сказать, что без доказательств действительной точности детектора нельзя де- I лать никаких выводов; а эта точность, скорее всего, значительно меньше 90 %.

Точность детекторных испытаний вообще не имеет значения в реальное- Iти. Само испытание или хотя бы только угроза его вынуждает людей давать инфор­мацию, которую при других обстоятельствах они никогда не открыли бы. Ответ опять же сводится к необходимости изучения точности испытаний на детекторе, поскольку без знания этого нет возможности узнать, сколько из непризнавшихся и устроившихся на работу людей доставит впоследствии немало проблем своим рабо-тодателям.

Относительная польза детектора заключается в том, чтобы на нем периодичес- I ки проходили испытания те люди, которых уже приняли на работу. И эту пользу не I отрицает ни один из критиков предварительного применения детектора.

Испытания на детекторе кандидатов на работу в полиции

Это еще одно из широко распространенных применений детектора. Все только I что приведенные аргументы для использования детектора в предварительных испы- I таниях приложимы и к этому случаю. Но я обсуждаю вопрос о приеме на работу в I полицию отдельно, поскольку в этой области есть некоторые обстоятельства, сама I природа которых позволяет привести еще один аргумент за.

Название статьи Ричарда Артера, профессионального оператора детектора I лжи, передает суть этого нового аргумента: «Сколько грабителей, разбойников и I насильников ваше министерство приняло на работу в этом году??? (Надеюсь, не Iболее 10% !)»⁴²

Выводы Артера базируются на исследовании отчетов 32 различных правоохра- I нительных организаций. (Артер не сообщает, какой процент составляет эта цифра относительно тех организаций, от которых он хотел получить информацию.) Он сообщает, что в 1970 году в правоохранительных организациях, откликнувшихся I на его исследования, были проведены 6524 предварительных детекторных испыта­ния при приеме на работу. «От 2119 кандидатов была получена порочащая их ин-1 формация! Это дисквалификация в 32 % ! А самое главное заключается в том, что I подавляющее большинство из этих 6524 испытаний было проведено уже после! того, как кандидаты прошли предварительное собеседование». Артер подкрепляет свой аргумент приведением бесчисленных примеров того, как важно применение детектора лжи для испытаний при приеме на работу в полицию. Так, например, Норман Лакей, оператор детектора лжи управления полиции города Кливленда, штат Огайо, сообщает: «Человеку, находившемуся на десятом месте в списке кан­дидатов, было предложено пройти испытание на детекторе лжи. И он признался, что участвовал в нераскрытом вооруженном ограблении» ⁴³.

Несмотря на подобные впечатляющие истории и поражающие воображение выкладки, свидетельствующие о том, как много кандидатов при приеме на работу в полицию оказывается лжецами, не следует, забывать, что до сих пор все еще нет никакого научного обоснования точности результатов использования детектора в предварительных испытаниях при приеме на работу в полицию. Это может пока­заться неверным, но только потому, что точность слишком часто подменяют полез­ностью. Данные Артера имеют лишь практическое значение. Давайте теперь рас­смотрим то, что он нам не сказал.

Сколько из кандидатов, определенных как лгущие, не признали своей лжи и не признались в каких-либо правонарушениях? Что стало с ними? Это также практические данные, однако большая часть приверженцев детектора лжи обходят этот вопрос.

Сколько из определенных лгущими, но отрицавших это, на самом деле гово­рили правду и скольких из них можно было принять на работу? Чтобы ответить на этот вопрос, то есть определить, сколько произошло ошибок неверия правде, необходимо провести специальные исследования по оценке результатов.

Сколько из тех, кто был определен как нелгущий, не лгали в действитель­ности? Сколько воров, разбойников, насильников и т. п. одурачили операторов? Чтобы ответить на этот вопрос, то есть определить, сколько произошло ошибок веры лжи, также необходимы специальные исследования по оценке результатов.

И я удивлен, что на этот счет нет никаких достоверных свидетельств. Подобные исследования, конечно же, очень сложное и дорогостоящее мероприятие, однако без них никакие практические выводы не могут считаться удовлетворительными вполне. Ставки слишком высоки для того, чтобы пренебрегать ошибками веры лжи, не говоря уже об ошибках неверия правде.

Однако использовать детектор при приеме на работу в полицию можно и не до­жидаясь результатов новых исследований, поскольку это все же позволяет выявить достаточный процент нежелательных работников, даже при наличии большого ко­личества ошибок. И если некоторые люди, способные действительно оказаться хо­рошими полицейскими, не были взяты на работу (то есть оказались жертвами оши­бок неверия правде), то это не является слишком высокой ценой.

Это суждение относится только к социально-политической сфере. Оно выно­сится с полным осознанием того, что еще не существует научного обоснования точ­ности работы детектора при приеме на работу в полицию. Но я надеюсь, что те, кто высказывается в пользу применения детектора, все же почувствуют себя обязанны­ми увидеть необходимость проведения подобных исследований для определения того, как часто происходят ошибки, в результате которых работодатели отказыва ют людям, достойным быть принятыми.

Испытания на детекторе при выявлении шпионов

«Некий сержант, обладавший доступом к секретным шифрам, нанимался гражданскую должность (с разведывательной деятельностью). В ходе его испыт ний на детекторе была отмечена постоянная реакция на релевантные вопросы, и дальнейшей беседе он признался в различных небольших проступках и против правных действиях. Однако неизменная специфическая реакция при ответах на левантные вопросы весьма заинтересовала оператора детектора, и через нескольк недель сержанта попросили пройти испытание еще раз. Ситуация повторилась. Е лишили допуска к секретным документам, и началось следствие. Еще через некот рое время его нашли мертвым в своей машине. Впоследствии было установлено, что он занимался шпионской деятельностью в пользу Советского Союза» ⁴⁴.

Таких примеров обнаружения шпионов на детекторе при приеме на работу во» чете Агентства национальной безопасности о применении детектора лжи приводи ся немало. Надо полагать, что такой тест не удавалось пройти не только шпионам, еще и некоторым честным и порядочным людям. Однако никакой информации о то сколько шпионов обнаружено вообще и сколько из них при последующем тестиро вании на детекторе, АНБ не сообщает. Тем не менее сообщает о том, сколько чел век было не принято на работу из-за различного рода признаний, таких как употре ление наркотиков, подрывная деятельность, уголовное прошлое и т. д. Речь идет испытаниях 2902 кандидатов на работу с допуском к секретной информации. 43 из них были определены как говорящие правду; впоследствии же выяснилось, что 17 из этих 2902 человек утаили порочащую их информацию. Таким образом, известная часть ошибок веры лжи составила менее 1 % (17 из 2902). Признавшие свою вину составили 21 % из проваливших испытания. Проступков же, в которых признались 24 % из проваливших испытания, было недостаточно для отказа в приеме на работу, и 8 % провалившихся на испытаниях вообще никаких признаний не сделали.

Эти 8 % и могут считаться показателем ошибки неверия правде. (АНБ не упо­минает о них в своем отчете, однако на основании приводимых в этом отчете дан­ных этот процент вполне можно вычислить.) Правда, АНБ подчеркивает, что детек­тор лжи не является окончательным судьей; он лишь помогает определить, кого принять на работу, а кого нет. С теми, кто не выдержал испытания на детекторе, проводятся собеседования, в которых предпринимаются попытки понять причины, способствовавшие их неудаче. Гордон Барланд говорил мне, что агентство не берет людей, если не удается найти объяснений для провала на испытаниях.

И вновь нам нужно помнить, что это свидетельствует лишь о полезности, а не о точности. Без данных же о точности невозможно ответить на следующие вопросы. Сколько преуспевающих лжецов находится в данное время на работе в АНБ? В самом агентстве убеждены, что их не более 1 %, однако никаких исследований, чтобы подтвердить это, не проводилось. Конечно же можно считать, что детектор не пропускает ни одного лжеца, однако нельзя быть уверенным в этом. В отчете БТО отмечается, что «те люди, которых Федеральное правительство более всего хотело бы выявить, являются и наиболее тренированными в способах избежания подобного выявления»⁴⁵.

Без специальных исследований, направленных на изучение точности работы детектора, нельзя быть полностью уверенным в знании количества возможных ошибок веры лжи. Подобное исследование, безусловно, провести очень непросто, однако не невозможно. Гибридные исследования, такие как уже упоминавшийся мной эксперимент израильской полиции, провести вполне можно.

Могут ли обмануть детектор контрмеры? Под контрмерами я подразумеваю физическую деятельность, такую как прикусывание языка, использование медика­ментов, применение гипноза и управление биологическими реакциями. Проводи-. лись исследования, подтверждающие, что подобные контрмеры в некоторой степе­ни работают. Однако учитывая, какой ущерб может понести национальная безопас­ность в случае, если хотя бы один шпион не будет обнаружен (то есть произойдет ошибка веры лжи), безусловно следует признать необходимыми более широкие ис­следования. Объектом этих исследований должны быть некие условные агенты, в полной мере владеющие всем арсеналом технических и научных средств, позволя­ющих обманывать детектор лжи, то есть обладающие способностями и возможнос­тями настоящих шпионов. Доктор Джон Бири III, некогда работавший помощником секретаря в организации по защите здоровья граждан, «предупреждал сотрудников Пентагона, что, полагаясь на детектор лжи, они не защищают национальную безо­пасность, а скорее наоборот, подвергают ее опасности. Я уже говорил, что у Сове­тов есть прекрасные школы, в которых они учат своих агентов обманывать детек­тор. Поскольку многие из менеджеров Министерства обороны полагаются на не­погрешимость работы детектора, у них возникает ложное ощущение безопасности, ибо такая надежда на детектор весьма упрощает проникновение в Пентагон совет­ской моли»'»»‘. Учитывая все вышесказанное, нельзя не удивляться тому, насколько мало АНБ проводит экспериментов на предмет выявления контрмер.

Сколько из этих 8 %, определенных в качестве лгущих, но отрицавших это (по моим подсчетам, 245 человек), были действительно лжецами и сколько из них на самом деле говорили правду? Вновь ответ можно дать только после специальных исследований по оценке точности полученных результатов.

В соответствии с заключениями БТО и АНБ произведено всего одно исследова­ние на этот предмет — исследование по аналогии с использованием студентов, в котором, однако, во-первых, было сомнение относительно критерия истины, а во-вторых, задаваемые вопросы не имели ничего общего с национальной безопаснос­тью. И вновь остается только удивляться, почему в деле такой важности проводит­ся так мало соответствующих исследований. Даже если оставить в стороне ошибки неверия правде, все же нужно было бы, особенно при таких высоких ставках, в пол­ной мере сосредоточиться на ошибках веры лжи.

Вне всяких сомнений, даже не имея данных о точности получаемых результа­тов, использование детектора лжи является большим подспорьем в отборе людей, добивающихся работы с доступом к секретной информации, утечка которой к тому же угрожает национальной безопасности. Помощник Генерального прокурора ге­нерал Ричард К. Уиллард кратко выразил это в следующих словах: «Даже если при­менение детектора может выбраковать тех кандидатов, которые в действительно­сти достойны работы, все же гораздо важнее избежать приема на работу тех, кто может представлять собой угрозу для национальной безопасности»⁴⁷.

Ликкен, возражая против применения детектора, комментировал недавнее ре­шение Великобритании использовать подобные испытания в работе организаций, связанных с секретной информацией, таким образом: «Не считая урона, наносимо-го карьере и репутации невинных людей, результатом такого решения, похоже, бу­дет еще и потеря правительством некоторых из наиболее добросовестных граждан­ских чиновников. А поскольку существует тенденция избегать более дорогих (и бо­лее эффективных) способов обеспечения безопасности, поскольку детектор лжи внедряется повсеместно, это решение Британии только откроет двери для более легкого проникновения в секретные службы иностранных агентов, прекрасно обу­ченных обманывать детектор лжи»⁴⁸.

Использование детектора для проверки сотрудников

Если вполне понятно стремление избежать приема на работу нежелательных людей, особенно в таких областях, как разведывательные управления, торговля дра гоценностями, супермаркеты и так далее, то, казалось бы, не менее понятной дол на быть и необходимость проводить испытания уже принятых сотрудников, да удостовериться, что никакие нежелательные лица туда не проникли. И это действ тельно делается во многих сферах трудовой деятельности. Но, к сожалению, здесь отсутствуют данные, насколько точны результаты подобных испытаний. В можно, базовая норма лжи здесь ниже, поскольку множество недостойных уже за раковано предварительным тестированием, и у нежелательных лиц гораздо мень» возможностей спрятаться среди остальных работников. Но чем ниже базовая н’ ма лжи, тем больше можно совершить ошибок. Если мы снова обратимся к преды щему примеру, в котором речь шла о тысяче проверяемых и 90 % точности детектpa, и условимся, что базовая норма лжи будет составлять не 20 %, а всего 5 %, то получится вот что: 45 лжецов будут определены совершенно верно, но 95 человек, говорящих правду, тоже будут признаны лжецами; конечно же 855 правдивых бу­дут признаны правдивыми, но 5 лжецов все равно проскочат, все равно будут оши­бочно определены как говорящие правду.

Рисунки 8 и 9 наглядно иллюстрируют результаты такой низкой базовой нормы лжи. Чтобы заострить внимание читателя на том, как низкий уровень базовой нор­мы лжи влияет на количество людей, ошибочно признанных лжецами, я принял утверждение о 90 % точности результатов детектора ⁴⁹.

Если базовая норма лжи составляет 20 %, то на каждого честного человека придется по два обманщика. Если же норма составляет 5 %, то, наоборот, на каждо­го пойманного обманщика два человека будут неправильно определены как говоря­щие правду.

Аргумент против использования детектора, основанный на том, что сама необ­ходимость пройти испытание и возмущение по этому поводу уже затрудняют полу­чение точных результатов, вполне приложим и к этой ситуации. Получая пригла­шение пройти испытание на детекторе, уже работающие люди могут испытывать возмущение даже гораздо более сильное, чем кандидаты.

Все это в полной мере относится и к полицейским, и к работникам таких органи­заций, как АНБ. В полиции для испытания уже работающих сотрудников детектор, применяется крайне редко, хотя иногда к нему и прибегают, вспоминая о множе-i стве всевозможных соблазнов, кроющихся в самом характере работы, или наталки­ваясь на случаи коррупции. АНБ тоже иногда использует детектор; если работник испытания не выдерживает и в дальнейшем не может объяснить своей неудачи, то в отношении его возбуждается расследование. Когда я поинтересовался, что же происходит в случае, когда вопрос не разрешается (то есть когда человек постоянно | не выдерживает испытания, но ничего противоправного обнаружить за ним не уда-1 ется), в ответ услышал следующее: такого не бывает никогда. Полиция на то и поли­ция, чтобы докапываться до истины, и решение никогда не принимается формаль­но. Правда, поймать человека, работающего уже многие годы, основываясь не на реальных правонарушениях, а только на его неудачах в прохождении испытаний на детекторе, в действительности очень трудно. Если работник невиновен, то гнев, вызванный тем, что его заподозрили во лжи, может подвигнуть его на разглашение секретной информации, которой он владеет. А ведь если каждый раз на вопрос «Разглашали ли вы какую-либо секретную информацию агентам какой-либо иност- ] ранной разведки в минувшем году?» детектор будет фиксировать определенное эмоциональное возбуждение при отрицательном ответе, не возбудить расследова­ние весьма сложно.

Обнаружение утечки информации и теория устрашения

Одним из предполагаемых новых видов применения детектора лжи является идентификация (без участия Министерства юстиции) тех людей в правительстве, которые повинны в самовольном разглашении закрытой информации. До настояще­го времени все подобные расследования рассматривались как уголовные. Но если бы предложение администрации Рейгана в 1983 году было принято, то самовольное разглашение информации рассматривалось бы лишь как дело «административное» уже с тех пор. И глава любой правительственной организации, заподозривший сво­его работника в утечке информации, мог бы попросить его пройти испытание на детекторе. Однако неясно, касалось бы это всех, имеющих доступ к просочившейся информации (в этом случае базовая норма лжи была бы очень низкой и, соответ­ственно, уровень ошибок весьма высок), или только тех, кого признало подозревае­мыми предварительное расследование.

Заключение БТО указывает на то, что никаких исследований в области приме­нения детектора в случаях обнаружения утечки информации, не проводилось вооб­ще. Правда, у ФБР есть данные о 26 случаях успешного применении детектора на протяжении четырех последних лет, успешного в том смысле, что большинство ра­ботников, не выдержавших испытания на детекторе, после этого сделали важные признания ⁵⁰.

Но использование детектора в ФБР сильно отличается от предусмотренного новыми установлениями. ФБР не проверяет всех, кто мог разгласить секретную информацию (такая процедура на профессиональном жаргоне называется бред­нем), а исследует только небольшую группу подозреваемых, установленную пред­варительным расследованием, так что базовая норма лжи здесь высока и возмож-| ность ошибок мала. Правила ФБР запрещают использование испытаний на детек­торе «в технике «бредня» в отношении большого количества работников или в | качестве подмены логического расследования этой видимостью принятых мер»⁵¹. Новые правила 1983 года разрешали бы и бредень.

При административном испытании на детекторе его содержание, проведение и сами испытуемые несомненно отличаются от тех, кто проходит испытания при рас­следовании уголовных преступлений. И возмущение здесь может быть очень силь­ным, поскольку в случае отказа от тестирования работник может потерять допуск к секретным документам. Однако в АНБ говорят по этому поводу, что его работники признают подобные испытания справедливыми. Может быть, это и правда, но толь-ко в том случае, если опрос на этот предмет проводился анонимно, ибо в противном случае несогласные с применением детектора могли просто не признаться в этом. И мне с трудом верится в то, что правительственные чиновники других организа­ций считают справедливым применение детектора при обнаружении утечки инфор­мации, особенно если целью подобных испытаний является сокрытие фактов, касаю­щихся не национальной безопасности, а скорее самой администрации.

Помощник Генерального прокурора Уиллард, сам проходивший испытание на детекторе перед конгрессом (правда, по совершенно другому поводу), так обосно­вывает его применение: «Дополнительная выгода использования детектора лжи, заключается в его устрашающем эффекте по отношению к тем, кто совершает дол­жностные проступки, практически не поддающиеся обнаружению другими метода­ми. Знание, что тебя в любой момент могут попросить пройти испытание на детек­торе, порой может удержать от совершения подобных проступков»⁵².

Однако работает этот постулат не так уж и хорошо, как кажется. Когда подозре­ваемые не являются работниками разведывательных органов, испытание на детек­торе, проводимое из-за обнаружения утечки информации, может дать весьма боль­шое количество ошибок, ибо устрашение не действует. Детектор же работает тол ко тогда, когда большинство’испытуемых верят в него. Словом, использовани детектора в целях обнаружения незаконного разглашения информации может о каково испугать и рассердить как невиновного, так и виновного.

Я думаю, можно доказать, что, вне зависимости от того, приносит испытани какой-либо результат или нет, эффект устрашения для определенного типа люде все равно всегда присутствует, а потому наказывать провалившихся нежелател но, ибо в противном случае возникает этическая дилемма наказания несправедли^—обвиненных во лжи честных людей. Однако если последствия признания человек лжецом с помощью детектора будут столь незначительными, если будет известно что провалившихся не ждет никакое наказание, то испытания на нем, похоже и вовсе потеряют смысл, и сам эффект устрашения окажется под большим сомн нием.

Детектор лжи и поведенческие признаки обмана

Операторы детектора никогда не делают своих выводов о лжи испытуемого, новываясь только на показаниях прибора. Им известны не только результаты пр варительного расследования, но и та информация, которую получили они сами в интервью с подозреваемым перед прохождением испытания (во время рассказа0| процедуре и возможных вопросах). Кроме того, операторы считывают информацию с мимики, голоса, жестов и манеры говорить и входе предварительного интервью, и при самом испытании, и в интервью после его окончания. О том, должен ли опера­тор детектора для своего заключения о подозреваемом в добавление к резул] испытания рассматривать также и поведенческие признаки, мнения разделились. Просмотренные мной материалы о тех, кто принимает к сведению и поведенческие признаки обмана, к сожалению, прискорбно ничтожны и не основываются ни на каких последних опубликованных выводах. Большая часть идей, содержащихся в этих работах относительно интерпретации поведенческих признаков, просто не­верна.

Пока только четыре исследования сравнивают результаты, основанные на по­казаниях детектора и поведенческих признаках, с теми, которые получены на осно­ве только показаний приборов. Два из них предполагают, что точность поведенчес­ких признаков равна точности показаний детектора, а одно — что точность детекто­ра выше, хотя и не намного. И все три исследования страдают одними и теми же изъянами: неопределенностью истины, слишком малым количеством подозревае­мых и слишком малым количеством операторов, выносящих решение ⁵³.

Эти изъяны исправлены в четвертом исследовании, в исследовании Рэскина и Кирчера, до сих пор еще не опубликованном ⁵⁴.

Они пришли к выводу, что суждения, сделанные на основе поведенческих при­знаков, ничуть не лучше случайных, в то время как суждения, сделанные на основе показаний детектора без контактов с подозреваемым, все же имеют лучший резуль­тат, чем при случайном угадывании.

Люди очень часто пропускают поведенческие признаки обмана, неверно интер­претируют их или просто заблуждаются в их отношении. Вспомните мой отчет (в начале главы 3 о нашем исследовании, когда люди не смогли сказать по видеозапи­си, лгут или нет описывающие свои эмоции студентки. И все же мы знаем, что такие признаки, хотя и неопознанные, существовали. Когда девушки лгали, скрывая нега­тивные эмоции, испытываемые ими при просмотре фильма о хирургии, тон их голоса становился выше, они демонстрировали определенные жесты, иллюстрируя свою речь, и совершали эмблематические оговорки (пожатие плечами). Мы только что окончили подробное описание мимических признаков, но все еще не можем опубли­ковать результаты, несмотря на то что они обещают быть самыми интересными в от­ношении идентификации лжи. И наиболее выразительным мимическим признаком является тот, который выдает почти неуловимые движения лицевых мышц, выража­ющие отвращение или презрение во вполне счастливых на вид улыбках.

И нам хотелось бы определить, что именно происходит: люди действительно просто не знают, на что надо смотреть, или это и невозможно увидеть. В следую­щем году мы займемся именно этим; наберем группу людей, скажем им, на что они должны обращать внимание, а затем покажем видеозаписи. Если их суждения бу-дут неверными, мы узнаем, что точность в обнаружении этих поведенческих при­знаков обмана все же требует более медленного и неоднократного просмотра, а так­же более точных способов оценки.

Что же касается исследования Рэскина и Кирчера, было бы очень интересно сравнить точность суждений, основанных на показаниях детектора с учетом пове­денческих признаков, с суждениями тренированных, опытных, не наивных наблю­дателей. Я полагаю, что в некоторой степени такие комбинированные суждения увеличили бы безошибочность обнаружения лжи. Ведь поведенческие признаки могут дать информацию о том, какая именно эмоция испытывается, а разве детек­тор способен определить страх, гнев, удивление, утомление или возбуждение?

Такую специфическую информацию, конечно, можно извлечь и из показаний детектора. Напомню наши выводы (описанные в конце главы 3) о том, что каждой эмоции соответствуют различные изменения ВНС. Однако никто еще не попытался применить этот подход в интерпретации показаний детектора. Информация же о конкретных эмоциях (полученная одновременно из поведенческих признаков и по­казаний аппаратуры) могла бы помочь уменьшить как ошибки неверия правде, так и ошибки веры лжи. Еще одним важным вопросом, подлежащим ныне рассмотрению, является вопрос о том, насколько хорошо раскрываются комбинацией обнаружен­ных поведенческих признаков и показаний детектора предпринятые подозревае­мым контрмеры.

Детектор можно применять только в отношении готового к сотрудничеству, со­гласного подозреваемого, а поведенческие признаки считываются и без всякого разрешения и предупреждения о том, что лжец находится под подозрением. К тому же в то время как применение детектора можно объявить незаконным, сделать то же самое с наблюдением за поведенческими признаками невозможно. И даже если | испытания на детекторе никогда не признают законным средством выявления госу­дарственных служащих, повинных в утечке секретной информации, верификаторы все равно могут заниматься изучением поведенческих признаков всех подозре­ваемых.

Во многих областях, где часто подозревается обман,-таких как дипломатия, суп­ружеские отношения или торговля, применение детектора лжи просто невозмож­но. И дело здесь не в том, что поскольку в этих отношениях правда не предполагает­ся, то и нет возможности устроить строгий и последовательный допрос, как на] следствии. Даже там, где правду предполагают, как например в отношениях меж­ду супругами, друзьями, родителями и детьми, такие прямые вопросы вообще могут поставить под угрозу дальнейшие отношения. Так что даже родитель, имеющий над своим ребенком больше власти, чем любой верификатор над подозреваемым, вряд | ли согласится платить такую цену за свое расследование. Нежелание признавать то, что ребенок по большей части все-таки старается говорить правду, постоянное подозревание его, даже при полной зависимости ребенка от родителей, можете I конце концов привести к полному разрыву с ним.

Некоторые люди считают, что лучше (или более морально) и вовсе не пытаться ] выявлять ложь, а всегда верить на слово и, воспринимая жизнь как ценность самупо себе, даже и не стремиться уменьшить возможность быть обманутым. Лучше оказаться обманутым, чем незаслуженно осудить кого-либо. Иногда это действи­тельно самый правильный ход. Но это во многом зависит от того, что поставлено на карту, кто находится под подозрением, какова вероятность быть обманутым и кем является сам верификатор. Было бы, например, интересно сравнить, что потерял бы Джерри из романа Апдайка «Давай поженимся», поверив в правдивость своей жены Руфи в случае.ее лжи, с тем, что он потерял бы или приобрел, поверив ей в случае ее честности. В некоторых семьях урон, нанесенный ложным обвинением, может стать гораздо тяжелее урона в случае действительного обмана. Все зависит от конкретной ситуации. У некоторых вообще нет выбора; а некоторые бывают слишком боязливыми для того, чтобы рискнуть поверить лжи; они предпочтут не­верно обвинить кого-либо в обмане, чем оказаться обманутыми.

Единственное соображение, которое надо всегда иметь в виду, пытаясь выбрать то или иное решение, заключается в следующем: никогда не делайте окончатель­ного вывода о том, лжет подозреваемый или нет, основываясь только на пока­заниях детектора или только на поведенческих признаках. В главе 5 я объяс­нил возможные опасности неверного толкования поведенческих признаков и те меры предосторожности, которые можно предпринять, чтобы их уменьшить. В этой же главе я попытался прояснить опасности истолкования показаний детектора как единственного доказательства лжи. Верификатор всегда должен оценивать веро­ятность того, что жесты, выражения лица или показания детектора могут гово­рить как о лжи, так и о правде, и очень редко обеспечивают абсолютную уверен­ность. В этих редких случаях, когда эмоция, выраженная мимикой или потоком слов, явно противоречит всем остальным показаниям, подозреваемого необходимо «ткнуть в это носом» — и, как правило, он немедленно признается. Но чаще всего поведенческие признаки обмана (как и испытание на детекторе) являются только основанием для решения, вести расследование дальше или нет.

Верификатор должен также всегда помнить, что лжец может и вовсе не оши-I  баться. Некоторые обманывают с такой легкостью, что невозможно заметить ника­ких поведенческих признаков, а некоторые — настолько тяжело, что ошибок в по­ведении — а значит, и признаков обмана — множество. В следующей главе мы и I  рассмотрим случаи, когда ложь распознать трудно, а когда легко.